Победа в объективе «Известий»

Михаил Егоров и Мелитон Кантария водружают Знамя Победы над Рейхстагом

Автор: Анатолий Морозов

Фотографию, ставшую одним из символов окончания Второй мировой войны, сделал 2 мая 1945 года военный фотокорреспондент Анатолий Морозов — на следующий день после того, как Красная Армия штурмом взяла Берлин. 10 мая она появилась в газете «Фронтовая иллюстрация» и затем обошла весь мир.

Сейчас уже не секрет, что именно этот кадр — постановочный. На самом деле Кантария и Морозов подняли Знамя Победы над Рейхстагом 1 мая в третьем часу ночи в ходе боев.

Но именно этот момент не удалось заснять никому из фотографов, вспоминал впоследствии в своих интервью Анатолий Морозов. И лишь на следующий день журналисты попросили бойцов воспроизвести события прошлой ночи.

— Если заметили, все фронтовые снимки сделаны у нас в световой день. Халдей, Рюмкин, Шагин, Темин, Редькин и я, каждый для своего издания, отработали этот кадр. В разное время, в разных углах рейхстага. И снимки наши, естественно, получились тоже очень разные, — рассказывал Анатолий Морозов.

Один из героев фотографии, сержант Михаил Егоров, родился и вырос на Смоленщине. «В 1941 году, когда в его родное село ворвалась война, он семнадцатилетним пареньком ушел в партизанский отряд. Летом и зимой вместе со своими товарищами — народными мстителями он отважно сражался с оккупантами. Когда же Советская Армия освободила Смоленскую область, Михаил стал воином одной из частей», — говорится в мемуарах штурмовавшего Рейхстаг командира первого стрелкового батальона 150-й стрелковой дивизии Степана Неустроева.

Второй герой фотографии — сержант Мелитон Кантария. Он родился и вырос в Абхазии. «На фронте он — с первых дней Великой Отечественной войны. Участвовал в освобождении Советской Латвии и Белоруссии, в составе разведывательного взвода пришел в Берлин», — писал Степан Неустроев.

Экипаж танка ИС-2 музицирует на фисгармонии в перерыве боев за Бреслау

Автор: Анатолий Егоров

Фотографию 27 апреля 1945 года сделал военный корреспондент газеты «Фронтовая иллюстрация» Анатолий Егоров. На снимке — экипаж танка ИС-2 №537. За инструментом — заряжающий Борис Калягин, рядом с ним — механик-водитель Константин Каргополов, а на башне машины — командир Борис Дегтярев и наводчик Илья Казейкин.

Дело происходило во время штурма города-крепости Бреслау в Германии. «На одной из улиц Бреслау сквозь автоматную трескотню и кваканье шестиствольных минометов мы услышали музыку и вскоре увидели стоявшую прямо на улице фисгармонию, — описываются эти события в книге Константина Крайнюкова «Оружие особого рода». — Наши солдаты вынесли ее из обгоревшего здания. Рядом находился танк лейтенанта Дегтярева. Экипаж ожидал получения боевой задачи. Воспользовавшись наступившей паузой, башенный стрелок Калягин сел за фисгармонию и под музыку стал тихонько напевать песню «Три танкиста».

— Не совсем точная песня, — произнес механик-водитель Козейкин. — В ней поется про трех танкистов, а в нашем экипаже четыре.

— Это дело поправимое, — весело отозвался Калягин. — Фисгармония — инструмент напевный, играет в замедленном ритме. Под эту мелодию можно любые слова подобрать...

Башенный стрелок Калягин снова нажал на клавиши и, покачивая педалями, шутливо пропел: «Четыре танкиста — четыре веселых друга. Экипаж машины боевой!» Но вот заговорила артиллерия. Огневой налет предшествовал наступлению нашего штурмового отряда. Получил боевую задачу и экипаж лейтенанта Дегтярева. Четыре танкиста, четыре веселых друга, быстро заняли свои места в танке и приготовились к атаке вражеских укреплений».

Танк позже был подбит, но экипаж выжил. За смелость и отвагу, проявленную в боях за Бреслау, весь экипаж представили к наградам: Дегтяреву вручили орден Отечественной войны I степени, Каргополову — орден Отечественной войны II степени, Казейкину и Калягину — орден Красной звезды."

Артиллерист пишет письмо домой среди развалин Сталинграда

Автор: Георгий Зельма

Фотографию сделал в 1942 году в Сталинграде фотокорреспондент «Известий» Георгий Зельма. Снимок он принес на послевоенную выставку в 1948 году, но там его не взяли, рассказывалось в журнале «Советское фото» в 1980 году: «Какой же это герой Сталинграда — неказистый, усталый, шинель в грязи. А для фотокорреспондента этот кадр был дороже многих других».

О том, как был сделан снимок, вспоминал его автор: «Снимаю, спрашиваю: «Куда пишете?» — Домой, в Москву… «Говорю: — Вам повезло, завтра я лечу с материалом в редакцию, могу зайти к вашим родным. Письмо было доставлено по адресу». Спустя годы Георгий Зельма готовил фотоочерк о сталинградцах.

«Просматривая записную книжку, наткнулся на строчку: «Артиллерист, москвич Володя», — вспоминал автор снимка. — И вот я снова в том же доме. Володя работает на заводе слесарем и учится в институте, заочно. Я делаю для журнала фотографию — в семье фронтовика».

Через несколько лет фотограф снова готовил материал о сталинградцах — к сорокалетию битвы.

«Опять берусь за старый блокнот, — рассказал он. — Звоню Володе… «Все мы живы- здоровы…». Потом трубку берет Мария, его жена, и рассказывает, что Володя не сказал мне главного — недавно ему вручили орден Красного Знамени. Володя закрыл собой генерала и был ранен осколком снаряда. Генерал выбрался из окопа и сказал: «Спасибо тебе, солдат, не забуду тебя». После госпиталя Владимир попал в другую часть и воевал до Победы. И только спустя 37 лет получил свою награду.

«Володя пришел на мою выставку, посвященную сорокалетию Сталинградской битвы, где я ему вручил ту первую фотографию, — вспоминал Георгий Зельма. — Обещанного, говорю, три года ждут. Я, правда, немножко дольше тебя заставил ждать. Он засмеялся: «Ничего, Георгий, орден вон тоже припозднился, главное, что ты все-таки карточку-то напечатал, а то ведь вы, фоторепортеры, народ такой — не дождешься…»

Военные корреспонденты ищут лучший ракурс для съемки сбитого немецкого самолета

Автор: неизвестен

Снимок сделан в 1941 году, его автор неизвестен.

Павел Трошкин родился в 1909 году в Симферополе. После переезда в Москву и окончания школы устроился в типографию газеты «Известия», где работал его отец. Позже Павла перевели в фотоотдел, и в 1936 году он стал специальным фотокорреспондентом издания.

Он снимал военные события на Халхин-Голе, военную кампанию на Карельском перешейке, был на передовой с первых дней Великой Отечественной войны. Снимал бои под Москвой, Сталинградскую битву, Курскую дугу, форсирование Днепра, освобождение Крыма и Западной Украины.

Трошкин погиб в сентябре 1944 года под Ивано-Франковском от бандеровской пули, попавшей в самое сердце. Похоронен герой-журналист на Холме Славы во Львове. За оборону Сталинграда и сражения под Москвой фотокорреспондент Трошкин награжден боевыми медалями.

В своих воспоминаниях военный корреспондент, писатель Константин Симонов, который познакомился с Павлом Трошкиным в 1939 году — во время боев на Халхин-Голе — писал о своем товарище: «В моей памяти он сохранился человеком сильным, упрямым и до такой степени необузданным в своей работе, что с ним было опасно ездить. Когда ему надо было непременно что-то снять, он не отступал от своего намерения ни при каких обстоятельствах… Остался в моей памяти облик, пожалуй, самого бесстрашного из всех наших фотокорреспондентов».

Писатель Михаил Шолохов встречается с бойцами на фронте

Автор: Павел Трошкин

Встречу писателя, выдающегося мастера литературы и специального корреспондента газеты «Красная Звезда» Михаила Шолохова с бойцами снял в 1941 году фотограф Павел Трошкин.

Маршал Советского Союза Георгий Жуков позднее вспоминал, что визит писателей на фронт был для солдат мощной поддержкой.

«Я почувствовал: страна правильно понимает, как нелегко нам приходится, и вот лучшие ее писатели приходят к нам, солдатам, идут на передовую, в боевые порядки. Не скрою, в те дни это было для нас большой моральной поддержкой», — цитировал Георгия Жукова в своей книге «Сорок пятый» Иван Конев, который с мая 1944 года и до конца войны командовал 1-м Украинским фронтом.

Командиры и рядовые солдаты любили Шолохова, и в своих письмах с фронта благодарили его за роман «Они сражались за Родину». Сейчас эти послания хранятся в собрании музея-заповедника Михаила Шолохова в станице Вешенская Ростовской области.

По словам бойцов, описанные в книге подвиги мотивировали их, укрепляли веру в победу.

«Только-только прочитал книжку Михаила Шолохова «Они сражались за Родину», — говорится в одном из писем с фронта, написанном в 1943 году. — Знаете, она меня взволновала до глубины души… Меня особенно потрясло описание боя за высоту. С 30 августа по 2-е сентября мне пришлось быть на такой же высоте, оборонять ее. Немцы бросались по шесть раз в атаку с танками, но наши бойцы и офицеры отбивали их. Они знали, что враг бросается в последней агонии перед смертью поганой своей. <...> Нас не устрашат и в десять раз сильнее переделки, ибо мы идем вперед и час победы близок». Помимо Михаила Шолохова, к бойцам приезжали Александр Фадеев и Евгений Петров, которые на время войны тоже стали фронтовыми корреспондентами.

Советские солдаты на улицах немецкого города Шнайдемюль

Автор: Роман Кармен

Во время стремительного наступления в Западной Пруссии в январе 1945-го, в тылу советских войск оказался хорошо укрепленный город Шнайдемюль. Его не стали брать штурмом, а обошли.

«Шнайдемюль представлял собой крепкое звено в цепи померанского вала, созданного вдоль старой немецко-польской границы еще в тридцатые годы. Город окружали мощные оборонительные сооружения, противотанковые и противопехотные препятствия», — вспоминал командир 150-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта Василий Шатилов.

Защищало Шнайдемюль 25 тысяч солдат и офицеров, гарнизон располагал более чем сотней полевых орудий, танками, штурмовыми орудиями. По «воздушному мосту» осажденные получали пополнение и боеприпасы.

Комендант города полковник Генрих Ремлингер получил от рейхсфюрера СС Гиммлера приказ «удержать крепость любой ценой». Активными боями в Пруссии и Восточной Померании немецкое командование надеялось отсрочить генеральное наступление советских войск на Берлин.

Штурм Шнайдемюля начался в феврале. «За несколько дней боев мы потеряли убитыми и ранеными более 4 тыс. солдат и офицеров. В городе царили паника и хаос», — описывал те события Ремлингер.

14 февраля основные силы немцев пошли на прорыв из окружения, но за несколько дней были разгромлены в окрестностях города.

«На лесных и просёлочных дорогах я видел тысячи трупов немецких солдат, брошенные танки, самоходные орудия», — приводились в сводке Совинформбюро слова пленного полковника Альфреда Курхаупа.

«Утром 17 февраля наши походные колонны подошли к Шнайдемюлю. Город пылал. Войска, очищавшие улицы от гитлеровцев, оставшихся здесь для прикрытия прорыва, встретились с яростным сопротивлением», — вспоминал Василий Шатилов.

Но и эти остатки немецкого гарнизона вскоре были уничтожены. Колонны советских войск пошли по улицам города. Один из этих моментов и заснял Роман Кармен. В годы войны знаменитый кинооператор и кинорежиссер. "

Военные корреспонденты «Известий», «Правды» и «Красной звезды» в минуту отдыха

Автор: неизвестен

История этого снимка во многом — загадка. Неизвестен его автор, точное место и время съемки (лето 1941-го, где-то на Смоленщине), обстоятельства, которые свели вместе его героев.

Но вот сами герои — личности известные. В центре снимка — Константин Симонов, писатель, киносценарист, общественный деятель. Уже в первый день Великой Отечественной он ушел на войну как корреспондент «Известий».

Один из его резонансных материалов был опубликован в газете уже 20 июля 1941-го. Из полуокружения под Могилевом он передал очерк «Горячий день» — об ожесточенных боях возле деревни Буйничи. Фотографии оттуда с десятками подбитых немецких танков, сделанные еще одним героем этого снимка, фотографом «Известий» Павлом Трошиным (крайний справа), стали первым документальным свидетельством больших потерь вермахта на советской земле.

Павел Трошин — единственный на этом снимке, кто не дожил до Победы — погиб в 1944 году на Западной Украине. Константин Симонов характеризовал его так: «Готовый к немедленному действию, как взведенный курок». Много лет спустя некоторые его черты нашли отражение в образе фотокорреспондента Мишки в трилогии Симонова «Живые и мертвые». Прикурить Симонову дает еще один военный корреспондент «Известий» Евгений Кригер. На заднем плане — автор газеты «Правда» Оскар Курганов, в будущем — один из сценаристов киноэпопеи «Освобождение». А крайний слева — корреспондент «Красной Звезды» Алексей Сурков.

Талантливый поэт, литературный критик и переводчик, он не достиг той степени известности, как, например, Симонов. Но вряд ли в России найдется человек, который не знает строки его стихотворения «Бьется в тесной печурке огонь» («В землянке»).

Эти строки родились через несколько месяцев после того, как был сделан этот снимок — в ноябре 1941-го, когда журналист чудом выжил, прорываясь из окружения под Истрой в Московской области.

Матросы Черноморского флота на Графской пристани освобожденного Севастополя

Автор: Известия

«Мы прошли по улице Ленина к Графской пристани и нас обогнала группа черноморских матросов, взбудораженных, мокрых от долгого бега. <…> Они мигом пересекли площадь и, как вкопанные, остановились на выщербленных снарядами ступенях пристани, — так корреспондент «Известий» Евгений Кригер в статье от 12 мая 1944 года описывал момент, предшествовавший этой фотографии. — Молча, они впились взглядом вперед, где блеснула <…> вода Южной бухты. Так встречаются только с любимой или с братом, спасенным от гибели».

Советские войска освободили Севастополь 9 мая. Фотографию сделал неизвестный автор в тот же день, или на следующий. А Евгений Кригер в своей репортаже описывал и то, что происходило дальше.

«Опережая друг друга, моряки побежали к старым колоннам <…>. Они карабкались по колоннам, подсаживали неловких, <…> и там, наверху, столпились тесной кучкой возле флагштока. Им нужен был флаг, флаг для Севастопольской бухты. Не было флага, матросы стояли растерянно, не зная, что делать. И вдруг одного осенило. Он скинул с себя черный бушлат, <…> сорвал с себя полосатую тельняшку, ту самую матросскую синюю с белым русскую флотскую тельняшку, которая ужасала немцев на подступах к Севастополю, когда моряки были гвардией обороны. Краснофлотец широко раскинул в обе стороны рукава, привязал их к веревке флагштока и поднял над пристанью, над бухтой, как флаг возвращения флота».

Закончилась почти два года немецкой оккупации города. Они стали страшным испытанием — из 122 тысяч человек, которые жили в Севастополе до войны, более 27 тысяч фашисты убили, еще 45 тысяч угнали на принудительные работы в Германию. Причем 9 тысяч из них — в первые дни мая 1944-го. Этих людей использовали в том числе как живой щит для отступавших морем в Румынию немецких войск: женщин и детей размещали на верхних палубах военных транспортных кораблей, чтобы их не бомбила советская авиация. А на нижних палубах прятались немецкие солдаты и техника.

Личный состав бронепоезда Азовской флотилии «За Родину» ведет бой

Автор: Павел Трошкин

Это последнее фото бронепоезда №10 «За Родину», который с января по июль 1942 года защищал Азов, уничтожал десанты врага, которые пытались высадиться на берега Дона и Таганрогского залива. Построили его на деньги рабочих Новороссийска. Он стал преемником одноименного бронепоезда, который летом-осенью 1941 года оборонял Одессу: похожий проект и даже личный состав — тот же.

Но все же «десятка» была современнее предшественника, гораздо лучше вооружена и защищена. Толщина брони — до 58 мм, за ней 100-мм воздушная прослойка и еще 50 мм досок. Боезапас — 350 снарядов на каждую пушку калибра 76,2 мм, которые могли стрелять и по воздушным, и по наземным целям.

В архивах фотография военного корреспондента «Известий» Павла Трошкина датируется августом 1942 года, но очевидно сделано чуть раньше, так как свой последний бой бронепоезд №10 «За Родину» принял 26 июля 1942 года.

В эти дни противник наступал на Азов. 20, 21, 23 июля — едва ли не каждый день личный состав бронепоезда отражает авиационные атаки на город, железнодорожную станцию и на себя. В какой-то момент ради уничтожения бронепоезда немцы отправили 30 «юнкерсов» и «мессершмиттов».

26 августа, потеряв связь с командованием, и осознавая, что Азов уже почти в руках врага, командир принял решение увести бронепоезд в соседний Батайск. На полпути — у села Койсуг — стало ясно, что дорога отрезана значительными силами врага. Бронепоезд вступает в бой: за два часа, под постоянными налетами авиации, выпускает около 500 снарядов, уничтожает около 800 фашистов, разбивает три вражеские батареи.

К концу дня с боями же, получив многочисленные повреждения, отходит обратно в Азов. Там советские солдаты взрывают бронепоезд, чтобы он не попал в руки фашистов."

Медсестра Анна Соколова спасает раненого бойца на Курской дуге

Автор: Павел Трошкин

Июль 1943 года — тяжелое для Красной Армии время на Орловско-Курском направлении. Вермахт, пытаясь перехватить стратегическую инициативу, начал операцию «Цитадель» — масштабное наступление на северном и южном фасах Курского плацдарма. От героизма красноармейцев во многом зависел дальнейший ход войны.

На снимке фотокорреспондента «Известий» Павла Трошкина санинструктор батареи 45-мм пушек Анна Соколова оказывает помощь раненому солдату. На заднем плане наступление врага сдерживает расчет 82-мм миномета, которым командует сержант Абдурахман Валеев.

В номере «Известий» от 25 июля 1943 года, где была опубликована эта фотография, об Анне Соколовой писали так: «В самые тяжелые минуты боя она действовала бесстрашно и выносила с поля сражения раненых вместе с их оружием». В описании к фотографии, хранящемся в архивах, указывается, что во время боев на Курской дуге 21-летняя девушка эвакуировала с передовой 118 раненых.

Многие герои этой фотографии отдали жизнь ради Победы. Абдурахман Валеев погиб 28 июля — спустя всего три дня после публикации «Известий». Отважная медсестра попала под обстрел и скончалась там же, на Курской дуге, 7 августа 1943-го. Автор фото Павел Трошкин погиб во время перестрелки с бандеровцами под городом Станислав (сейчас — Ивано- Франковск) 19 октября 1944 года."

Советские бойцы защищают здание у завода «Красный Октябрь» в Сталинграде

Автор: Георгий Зельма

Бои за «Красный Октябрь» продолжались с конца сентября 1942-го до 11 января 1943-го. Это был крупнейший металлургический завод в СССР, и ожесточенная борьба шла за каждый его цех, за каждую из его 15 мартеновских печей. Ведь, захватив завод, немцы выходили бы к Волге, брали бы под контроль сразу несколько километров берега и переправы. Советские войска применяли тактику ближнего боя — это был приказ командующего 62-й армией Василия Чуйкова, который руководил обороной Сталинграда. В своих мемуарах он вспоминал:

«Лучшим приемом борьбы с фашистскими захватчиками будет ближний бой, применяемый днем и ночью в различных вариантах. Мы должны находиться как можно ближе от противника, чтобы его авиация не могла бомбить наш передний край или переднюю траншею. Надо, чтобы каждый немецкий солдат чувствовал, что он находится под прицелом русского оружия». «Километр, как мера длины, был заменен метром, карта генерального штаба — планом города. За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал и, наконец, за каждую кучу развалин велась ожесточенная борьба», — вспоминал бои за Сталинград немецкий генерал Ганс Дёрр.

«Красный Октябрь» стал могилой для тысяч агрессоров и местом подвига советских воинов. Фашистам пришлось признать собственное бессилие. «Огонь автоматчиков с чердаков и из подвалов. За каждым выступом стены вторгшихся солдат поджидает красноармеец и с точным расчетом бросает гранаты. Оборона хорошо подготовлена... — описывал немецкий капитан Гельмут Вельц бои за цех №4 завода. — Не понимаю, откуда у русских еще берутся силы. Просто непостижимо. Мы прорывали стабильные фронты, укрепленные линии обороны, преодолевали <…> реки и каналы, брали хорошо оснащенные доты и очаги сопротивления, захватывали города и деревни. А тут, перед самой Волгой, какой-то завод, который мы не в силах взять!».

Один из таких боев в ноябре 1942-го и запечатлел фотокорреспондент «Известий» Георгий Зельма."

Легендарный снайпер Василий Зайцев объясняет своим ученикам задание

Автор: Георгий Зельма

Свою первую винтовку — однозарядную берданку — Василий Зайцев получил в 12 лет от деда, который с детства учил его охотиться — выслеживать зверя, маскироваться, метко стрелять.

Неудивительно, что в годы войны он стал снайпером, причем одним из лучших — уничтожил 242 противника. Из них в ходе Сталинградской битвы — 225.

Именно на это сражение приходится и самая известная «дуэль» Зайцева. Согласно воспоминаниям самого Василия, отчаявшись ликвидировать его, немцы прислали в Сталинград из Германии начальника школы снайперов, штандартенфюрера СС Хайнца Торвальда (ради конспирации он имел документы на имя майора Кёнига). После нескольких дней «охоты» друг за другом, Зайцев застрелил оппонента. По другой версии, жертвой советского снайпера тогда стал менее «статусный», но тоже опасный противник — ефрейтор Герман Штоф, на счету которого было 103 убитых красноармейца.

Командующий 62-й армией Василий Чуйков, руководивший обороной Сталинграда, вспоминал: «Каждый снайпер брал обязательство подготовить несколько мастеров меткого огня, брал себе напарника, готовя из него самостоятельного снайпера. И горе было зазевавшимся фашистам. Они гибли сотнями и тысячами от наших “охотников”.

«Наши бойцы говорили, что Зайцев выращивает зайчат», — писал Чуйков.

На этой фотографии, сделанной 14 декабря 1942-го военкором «Известий» Георгием Зельмой, Зайцев как раз обучает двух красноармейцев — Николая Куликова и Петра Костарева.

  За время Сталинградской битвы Зайцев подготовил 30 учеников. Позже разработал учебное пособие для снайперов. Также он — автор многих снайперских трюков и уловок, которые применяются и сейчас.

«Снайперское искусство отличается тем, что, несмотря на опыт многих, исход схватки решает один стрелок. Встречаясь с врагом лицом к лицу, он каждый раз обязан творить, изобретать, по-новому действовать. Шаблона для снайпера быть не может, для него это самоубийство», — говорил Зайцев."

Германские знамена, захваченные Красной Армией в наступлении на Берлин

Автор: Георгий Самсонов

Фотография с германскими знаменами XIX века, захваченными Красной Армией на Берлинском направлении, была опубликована в «Известиях» 31 марта 1945 года. Подобные трофеи русские солдаты брали еще во время Первой мировой войны. У того, каким образом они оказались на фронтах Второй мировой, есть несколько версий. Основная связана с формированием бригад «Фольксштурма» — ополчения из подростков и пожилых людей, созданного Гитлером в октябре 1944 года. Исторические знамена передавались им из музеев для поднятия боевого духа — по задумке пропаганды они символизировали великие победы прошлого. Было этому и утилитарное объяснение: соединения ополченцев к концу войны нечем было оснащать — не хватало формы, оружия, и даже знамена для них дешевле было не отшивать, а брать из музеев.

По другой версии, перед нами трофеи СМЕРШа — подразделений военной контрразведки, которым поручили собирать гитлеровские архивы, документы, символы. Работали смершевцы в том числе и в немецких музеях, ведь в августе 1944-го Гитлер распорядился вывезти туда из фронтовых зон все штандарты и знаки воинских отличий. Там же хранились и кайзеровские штандарты.

«Когда теперь на фронтовых дорогах, на улицах германских городов видишь сотни и тысячи гитлеровских солдат и офицеров, старательно шагающих в тыл под конвоем советских автоматчиков, полезно вспомнить, что вот эти самые, покорные до угодливости, унылые и потрепанные фрицы собирались навечно утвердиться на просторах нашей земли, претендовали на мировое господство», — говорилось в материале на первой полосе «Известий» в день, когда была опубликована эта фотография.

Командующий Резервным фронтом Георгий Жуков на позициях под Ельней

Автор: Павел Трошкин

Фотография, на которой командующий Резервным фронтом Георгий Жуков обсуждает что-то с командиром 107-й стрелковой дивизии Павлом Мироновым (в каске), снята в сентябре 1941 года под Ельней. Слева от Жукова сидит писатель, военный корреспондент Владимир Ставский, стоит — командир 103-й стрелковой дивизии Иван Биричев. Вероятно, они обсуждают ход Ельнинской операции. Ее задачей было окружение группировки войск из состава Группы армий «Центр», ликвидация Ельнинского выступа и освобождение самой Ельни. Она началась 30 августа 1941 года и завершилась полным успехом, несмотря на численное превосходство фашистов.

Операция стала первым значительным наступательным успехом Красной Армии в Великой Отечественной войне. А для Жукова — первой, которую он спланировал и осуществил самостоятельно.

Жуков рассказывал, что приступал к ней «с волнением, особой осмотрительностью и вниманием». А после ее успешного проведения «гораздо лучше осмыслил всё то, чем должен владеть командующий для успешного выполнения возлагаемых на него задач». «[Я] Глубоко убедился в том, что в борьбе побеждает тот, кто лучше подготовил вверенные ему войска в политико-моральном отношении, кто сумел более четко довести до сознания войск цель войны и предстоящей операции и поднять боевой дух войск, <…> кто не боится драться в неблагоприятных условиях, кто верит в своих подчиненных», — писал он в своих мемуарах.

Жуков отмечал, что чаще всего неудачи постигали тех командующих, которые лично не бывали на местности, где предстояло действовать войскам, а ограничивались изучением ее по карте и отдачей письменных приказов.

Георгий Жуков обсуждает план Ельнинской наступательной операции

Автор: Павел Трошкин

В середине июля 1941-го года 2-я танковая группа Хайнца Гудериана прорвала фронт южнее Смоленска и захватила Ельню. Так образовался Ельнинский выступ, который вдавался в оборону Красной Армии.

«Он станет опорным пунктом для наших дальнейших атак в восточном направлении», — говорил командующий Группой армий «Центр» Федор фон Бок, имея в виду наступление на Москву.

Советское командование приняло решение ликвидировать выступ в ходе стремительной наступательной операции.

На фото, снятым корреспондентом «Известий» Павлом Трошкиным, командующий Резервным фронтом Георгий Жуков обсуждает детали операции с командиром 107-й стрелковой дивизии Павлом Мироновым. Именно она стала одной из ударных сил при наступлении на Ельню, которое началось 30 августа.

«Ельнинская операция была моей первой самостоятельной операцией, первой пробой личных оперативно-стратегических способностей в большой войне с гитлеровской Германией», — вспоминал впоследствии Жуков.

Из этих боев он вынес и ценные наблюдения о слабых сторонах войск противника.

«Стало очевидным, что немецкое командование и войска действуют сугубо по шаблону, без творческой инициативы, лишь слепо выполняя приказ. Поэтому, как только менялась обстановка, немцы терялись, проявляли себя крайне пассивно, ожидая приказа высшего начальника, который в создавшейся боевой обстановке не всегда мог быть своевременно получен. <…> В ночных условиях немцы действовали крайне неуверенно и, я бы сказал, плохо».

120-мм полковой миномет — «железный дворник» — на огневой позиции

Автор: Джепаров

«Лучшего «дворника» для очистки окопов от близко расположенного противника, чем миномет, и искать не надо», — писала в 1943 году газета «Красная звезда».

А едва ли не самым распространенным «железным дворником» в годы Великой Отечественной стал 120-мм полковой миномет образца 1938 года — их было выпущено более 50,7 тыс. единиц.

На фото видна работа одного из расчетов этого миномета. Снимок в 1944 году сделал внештатный корреспондент «Известий», и может поэтому в архиве издания осталась только его фамилия — Джепаров.

Полковой 120-мм миномет прекрасно зарекомендовал себя уже в 1939 - 1940 годах, во время советско-финской войны. Он стал мощным средством огневой поддержки пехоты, особенно на тех участках фронта, где не хватало артиллерии.

К 1941 году от 12 до 48 таких минометов имела каждая стрелковая дивизия, а с 1942-го он появился и в танковых, мотострелковых, моторизованных бригад, механизированных и стрелковых корпусов.

Самыми известными «операторами» этого оружия в войну стали братья Шумовы. Расчет, состоявший из шести родных и двоюродных братьев, воевал в подразделениях Ленинградского фронта с 1942 года. На его счету оказалось более 400 убитых фашистов, десятки уничтоженных дотов, пулеметных и минометных огневых точек. Из шести братьев живыми с войны вернулись лишь трое.

Бойцы Красной Армии ведут оборону в одном из домов Сталинграда

Автор: Павел Трошкин

В середине 1930-х в Сталинграде построили жилой комплекс для инженерно- технических кадров. Горожане называли их «дома специалистов», располагались они на высоком берегу Волги с прекрасным видом на реку.

Именно этот фактор стал причиной ожесточенных боев за них во время Сталинградской битвы — потерять эти четыре дома, означало дать немецким войскам огневой контроль над переправами.

Самый известный из этой четверки — «Дом Павлова», который советские солдаты обороняли 58 дней. Но и за другие велись ожесточенные бои, они переходили из рук в руки.

Генерал Василий Чуйков, руководивший в 1942 году обороной Сталинграда, в мемуарах вспоминал: «Бои за дома специалистов то затихали, то вспыхивали с новой силой. Как только наши атаки или огонь ослабевали, противник немедленно начинал бить по центральной переправе на Волге. И мы вынуждены были все время наступать, сковывать засевшего и накоплявшегося в домах специалистов противника».

В нескольких кварталах дальше не менее ожесточенные бои шли за здание вокзала.

«Вокзал и соседние здания по четыре-пять раз в день переходили из рук в руки. Каждый штурм стоил обеим сторонам десятков и сотен жизней. Силы борющихся таяли, подразделения редели. Как нам, так и противнику приходилось вводить свежие силы», — писал Чуйков.

В одном из таких зданий в сентябре 1942-го года этот снимок и сделал фотокорреспондент «Известий» Павел Трошкин.

Расчет противотанкового орудия 53-К на боевой позиции

Автор: Павел Трошкин

Расчет противотанкового орудия 53-К на боевой позиции «В том направлении, куда мы двигались, небо уже четвёртую ночь болело тяжким недугом войны. Багровое, воспалённое, оно металось, томимое жаром, вздрагивало новыми приливами огня, вспышками канонады, — описывал одно из сражений на Орловском направлении военкор «Известий» Евгений Кригер. — Днём небо над этим районом тёмное, дымное, будто вся толща земли горит, и непонятно, сколько же нужно металла, пороха, пушек, снарядов, чтобы огонь сражения не угасал ни на минуту».

Решающую роль во многих боях 1941-1942 годов сыграла 45-мм противотанковая пушка 53-К. Именно ее расчет изображен на этом снимке неизвестного фотокорреспондента «Известий». С 1937 по 1943-й было выпущено более 37 тыс. таких орудий.

В 1942 году, когда немцы увеличили толщину брони своих танков Pz.Kpfw. III и Pz.Kpfw. IV, пушка потеряла в эффективности и постепенно ее стали заменять на более современные М-42 и ЗИС-2.

Но в руках опытных артиллеристов она оставалась грозным оружием. Генерал Иван Морозов в мемуарах «От Сталинграда до Праги» вспоминал, как летом 1942 года в боях на Волге расчет ст. сержанта Алеканцева уничтожил восемь и подбил еще четыре танка противника.

Преимуществом 53-К была и ее высокая мобильность. Константин Симонов в своей трилогии «Живые и мертвые» описал встречу комбрига Федора Серпилина с артиллеристами, которые, отступая, протащили с собой «сорокопятку» от Бреста:

«Серпилин смотрел на артиллеристов, соображая, может ли быть правдой то, что он только что услышал.

И чем дольше он на них смотрел, тем всё яснее становилось ему, что именно эта невероятная история и есть самая настоящая правда, а то, что пишут немцы в своих листовках про свою победу, есть только правдоподобная ложь и больше ничего.

Пять почерневших, тронутых голодом лиц, пять пар усталых, натруженных рук, пять измочаленных, грязных, исхлестанных ветками гимнастерок, пять немецких, взятых в бою автоматов и пушка, последняя пушка дивизиона, не по небу, а по земле, не чудом, а солдатскими руками перетащенная сюда с границы, за четыреста с лишним верст… Нет, врете, господа фашисты, не будет по-вашему!».

Советский солдат дает прикурить пленным немцам

Автор: Павел Трошкин

Советские газеты во время войны часто публиковали фотографии не только сражений, героических атак, но и их последствий — разбитой немецкой техники, пленных солдат. Стране важно было видеть документальные свидетельства побед.

Фотографу «Известий» Павлу Трошкину удалось снять символичный кадр, в котором немцам дали прикурить в прямом и переносном смысле. И сам этот кадр не постановочный, и в целом гуманное отношение советских людей к поверженным врагам — объективный факт, который подтверждает и статистика, и свидетельства самих пленных.

Например, унтер-офицер германской армии Ханс Беккер в своей книге «На войне и в плену. Воспоминания немецкого солдата. 1937-1950» описывал зверские расправы на оккупированных территориях, ужасные преступления немецких солдат против пленных и мирного населения. Глядя на советских пленных, он думал, что предпочел бы самоубийство, нежели пленение.

Но затем сам попал в плен к партизанам. Какое-то время жил в отряде, выполняя хозяйственные функции. После воссоединения с фронтом последовал приказ переправить его в лагерь для военнопленных.

«Партизан вручил мне большой заплечный мешок, полный припасов: хлеб, копченое мясо, лук, чеснок, бутылка молока, полфунта махорки и несколько пачек сигарет, — описывал немецкий офицер. — Меня передали под наблюдение пожилого сержанта и предупредили, чтобы он даже не думал что-нибудь стянуть из моего рюкзака, так как я его получил за отличную работу».

Конечно, плен для немцев не был курортом — часто они содержались в тяжелых условиях, недоедали, много работали, восстанавливая разрушенное войной хозяйство страны. Но, согласно официальным цифрам, из взятых в плен 3,5 млн немцев и их союзников умерли около 15%. Стоит сравнить эти цифры с немецкой статистикой: из 5,1 млн советских пленных умерло или было казнено около 62%.

Отряд московских ополченцев отправляется на защиту столицы

Автор: Павел Трошкин

На снимке из архива «Известий» на фронт уходит колонна московского ополчения. Дату и имя автора снимка история не сохранила. Но, судя по осеннему пейзажу, это разгар обороны столицы.

Формирование дивизий Московского народного ополчения началось уже 3 июля, после радиообращения Иосифа Сталина, который заявил о необходимости их создания «в каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага». Уже к 12 июля было сформировано 12 дивизий — 140 тыс. рабочих и колхозников, служащих и творческой интеллигенции, студентов и преподавателей...

Изначально предполагалось, что ополченцев задействуют в строительстве оборонительных укреплений, охране тыловых объектов. Но враг наступал стремительно, и уже в июле 1941 года некоторым дивизиям, строившим Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж, пришлось вступить в бой.

Несмотря на минимальную подготовку, отсутствие боевого опыта и недостаток вооружения, сражались ополченцы мужественно. Например, в начале октября они несколько дней сдерживали силы вермахта восточнее Вязьмы. Благодаря этому к Можайской линии обороны удалось подтянуть части регулярной армии.

Драматург Виктор Розов (автор пьесы «Вечно живые» и сценария фильма «Летят журавли») так вспоминал о ужасах боев на подступах к столице, в которых он был тяжело ранен: «Бой …длился с рассвета до темноты без передышки. Причастившись крови и ужаса, мы сидели в овраге в оцепенении. Все мышцы тела судорожно сжаты и не могут разжаться. …

Товарищи падали один за другим, один за другим. Юное красивое лицо медсестры Нины было сплошь усыпано мелкими черными осколками, и она умерла через минуту, успев только сказать: «Что с моим лицом, посмотрите». И не дождалась ответа».

Судьба ополчения была трагична. Из 12 дивизий, сформированных в июле, уже к октябрю пять прекратили существование, попав в Вяземский котел. Число только пропавших без вести ополченцев в некоторых дивизиях превышало 60%.